"Вчерашние ключевые слова: офлоксацин (протимікробний препарат широкого спектра дії), мазь левомеколь, кетанов, 5 шприцов по 10 мл и упаковка 1 %-го диоксидина в ампулах".

10.12.02

Я так соскучился по ней – мы больше одного дня не выдерживаем, чтобы не обнять и не поцеловать друг друга. Значит сегодня мы будем целоваться и обниматься… У Марго – деловой колбаски – любимое занятие встать на ноги и не держаться ни за что, сохраняя равновесие. Потом она, конечно же, падает на попку и снова карабкается по мне, чтобы встать. Завидное детское упорство. Вчера так интересно она написала мне: «Я тебя тебя люблю» - «Меня одного?» - «Тебя одного и НИКОГО больше!» Как будто я задаюсь и мучаюсь вопросом: «А может, еще, кого она любит?». Она как бы отсекает вечно бродящие во мне сомнения.

11.12.02

Вчерашние ключевые слова: офлоксацин (протимікробний препарат широкого спектра дії), мазь левомеколь, кетанов, 5 шприцов по 10 мл и упаковка 1 %-го диоксидина в ампулах. В этот раз она была со мной от начала до конца – переживала со мной и за меня.  Это именно она настояла на том, чтобы мы поехали в клинику на операцию – я бы еще терпел ночь, чтобы на утро снова поехать в свою поликлинику для взрослых №1. А так ночь спал как убитый. Мой указательный палец на правой руке подвергся влиянию злых чар – сначала опух, а потом под кожей стал собираться гной. Вчера он был прооперирован и сразу же домой. Таким образом, я еще никогда не ездил. Она пыталась переключать передачи – лучше всего у нее получается четвертая передача. Неприятно было показывать при ней, как все-таки мне больно. Я сразу вспомнил концовку фильма «Храброе сердце» и тот день, когда я в последний раз увидел батю. То, как было больно мне, конечно же, фигня, по сравнению с тем, как было больно им. Больно перед тем, как они умерли. Можно только представить себе, но лучше не представлять. И я отправляю ей: «Отныне, я люблю тебя по-другому!» - «Почему?» - «Я вечером тебе попытаюсь объяснить. Ок?» - «Ок!» Теперь каждый день на перевязки к 11.00 все туда же. Задолго до всего этого – ну как задолго, за неделю – ей приснился сон. Мы с ней купаемся в грязной и мутной воде и вдруг к нам подплывает Ленка Корбеза и говорит человеческим голосом: «Вы что, еще до сих пор здесь? А ну бегом отселева, сейчас сюда придут Клара и Нола  и тогда вам уж точно не сдобровать».

12.12.02

Чуть ли не единственный день за все время, когда я сел и не знаю, о чем же написать. А что, надо обязательно о чем- то написать? Писать всегда есть о чем, только надо попробовать из закоулков памяти вытащить и обработать то, что впоследствии должны переварить простые человеческие мозги. Чтобы то, что еще не преобразовалось в слова и предложения, наконец, стало понятным и доступным… Этот день заслуживает внимания хотя бы потому, что впервые за долгое время – слишком долгое – Клара назвала меня папой для Марго. Все, кто ненавидит меня лютой ненавистью, кто презирает меня отныне дольше всего на свете и те не находят другого слова как папа, когда общаются с  Марго – только не она. Назвала один раз, но назвала. Это приятно, черт возьми. А на следующий день мы подстригли чёлочку Марго – первая стрижка, как никак. Я Е первому сказал, что мы с Кларой развелись. Он бурно отреагировал и еще долго не мог успокоиться.

17.12.02

Ого, как долго не писал! Быстро исправляюсь. На улице холодает: ночью до минус 19, днем – минус 12. Мое к ней письмо: «Здравствуй, моя лапулечка! Я не поняв! Почему за меня вчера вечером никто не волновался, а если и волновался, то совсем не волнительно?!! Я чисто случайно забываю отправить SMS: «Доплентався», а потом пробую подождать: жду вечер, жду ночь, жду утро до 9.00, пока ты не включилась в работу… Хорошо, если я уехал, значит это само собой, что я доехал благополучно. ОК? ОК. Избавим тогда друг друга от лишних переживаний на ночь. Не скажу, что я снова ощутил в себе то дурацкое и напрасное переживание, когда чувствуешь, что снова никому не нужен, но то, что от него осталось (а всегда что-то остается – ты же знаешь) шевельнулось во мне. Не надо расслабляться! (шутка – с кем же тогда расслабляться, как не с любимым человеком, т.е. в данной ситуации не со мной!!!). Вот я смотрю на твое письмо и удивляюсь – удивляюсь всему. Удивляюсь тебе, себе, твоим пальцам, выбивающим такие дорогие мне буковки, тому, чего так много в твоем письме и тому, чего так мало, тому, что есть и тому, чего нет… Так классно иногда удивляться! Да, поле монитора слишком велико для тебя и ты, наверное, так никогда и не научишься писать настоящих писем. Это совсем не плохо – я думаю, что их умею писать я, а нам на двоих этого достаточно. У тебя получается так, как получается. Просто так получается, что я все время жду чего-то большего от твоих писем – не в его объеме дело. Пока не знаю. Может каких-то других слов. Они у тебя есть, но ты ждешь, когда я первый их скажу – неужели я сказал слишком мало, или еще не до конца раскололся? Я люблю тебя, обнимаю за попу и нежно прикасаюсь к твоей груди – твой Во. 11:17 17.12.02 Сижу с Марго до обеда». А вот ее вчерашнее ко мне: «Спокойной ночи, самый дорогой мой человечек! Я обнимаю всего тебя с головы до ног, зацеловываю все самые любимые кусочки тела! Так хорошо засыпать рядом с тобой! Я люблю тебя, моё сокровище»… В то время, когда я сказал себе не обращать внимания на её и для неё нечаянно оброненные слова, меня они снова начинают задевать и наполнять своим отталкивающим смыслом. И почему для меня так важно изменение в улыбке и смехе? Иногда мне хочется тут же сорваться с места и отвезти ее домой и без прощальных слов, пожалуйста. Они только наполняют глаза слезами. Казалось бы – я со всем разобрался, везде стоят точки… Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая. Главное, что разобрался в себе самом и знаю четко то, чего хочу я в этой жизни. «Ты должен четко понимать…» Мне доставляет сейчас а громадное удовольствие чтение моего дневника – листать обратно дни и часы и не переставать удивляться прежде всего себе, как я сейчас по-новому вижу давно прошедшие события… А вчера мы в машине говорили о том, что спада пока не наблюдается в наших отношениях – а мы то к нему все время прислушиваемся.

19.12.02

Она приготовила Марго подарок на Николайчика – Musical Christmas – музыкальный дед Мороз с двигающимися руками, в левой руке – горящая свечка, а в правой колокольчик. Марго больше всего понравилась его борода. Вот ее вчерашнее письмо, от которого почему-то сделалось так грустно: «После прочтения таких писем, остаётся такой жуткий осадок, я тебе передать не могу! Такая тяжесть на душе, настроение моментально меняется, становится тяжело и угрюмо. Такое впечатление, что я возвращаюсь на год назад, и ощущаю то, что ощущала  год назад. Хотя  в этом письме ничего, какого уж тяжелого нет. Просто, наверное, мне передаётся то настроение, в котором ты пишешь его. Это моя вина, что у тебя возникают такие ощущения ненадобности и ненужности, даже если это и остаточное явление. Я не права  в том, что не показала и не доказала  своё беспокойство, и лишний раз “дала работу для мозгов”. А письма  я не умею, да собственно  никогда и не умела писать! Конечно, можно сказать, что для этого необходимо желание и еще немного старания, но если человеку не дано писать письма, то, как бы он не хотел и не старался, у него не получится написать super letter. Спокойной ночи, мой родной! Я целую нежно и обнимаю сильно. Люблю тебя А». Письмо на сером фоне в 12 размере, а последнее «А» - 8 размером. О чем все это говорит? Я снова сделал ей немножко больно? «Тяжесть на душе» - это серьезно. Вечером мы с очередной раз миримся, хотя очередной – это громко сказано, так как с последней ссоры прошло достаточно времени, чтобы подзабыть, как она выглядит и с чем ее едят. И я понимаю для себя, что все, что мне надо – это увидеть, как она улыбается. Увидеть и умереть. И вот теперь она мне сама перезванивает через 15 минут после того, как я отчаливаю от окрестностей ее дома. После того, как я прочитываю ее письмо, я отправляю: «Прочитал письмо L» - «Я же люблю тебя!» - «Я знаю! Все равно L» - «Тогда я тебе вовсе ничего не буду писать» - «Договорились! А я тебе». Зачем она так жестко отвечает? Если я прочитал ее письмо, и мне сделалось немного не по себе, это же не значит, что надо перестать писать письма – это мое переживание личное, и я с ним совладаю – подуюсь, подуюсь и перестану. Вечером я объясняю ей об этом, она  понимает и говорит, что была не права. Постой, - говорю, - не подумай, что все это только для того, чтобы мне услышать, как ты говоришь, что была не права. Она говорит, - А может, я это для себя говорю! Может, - отвечаю я. Хотя тот факт, что женщина говорит, что не права, уже о многом говорит для меня. Очень о многом. Это смело, хоть и в таком малом кругу как наш – я и она… Нелогическое продолжение вечера – мы заехали откушать шашлык в «Белый континент». Стоило мне отлучиться поссать, как тут же клеится к ней какой-то пидрилло. Мне это сразу напомнило ее нерассказанное мне прошлое, когда девушка направляется в кафе, ее снимают и все заканчивается очередным постельным разочарованием. Все это я осознаю уже дома. А перед этим мы говорили, как многое в нас изменилось. Видать не все изменилось так, как нам хотелось бы. Она чувствует, что я хотел у нее спросить про пидрилло, но я выжидал, пока она сама не скажет, а она как обычно промолчала. Все это с улыбкой на устах – ну не плакать же когда отшиваешь молодого человека. «Я хочу, чтобы сегодня вечером у нас была связь» - «Я занята» - «А если я заплачу 1 у.е.» - «Я занята!» - «Новый тариф от IP telecom – 1 у.е. в сутки»… Ключевая фраза вечера – хорошей его части – раньше мне было тяжело с тобой, легко без тебя – сейчас наоборот – ее слова. И снова мне трудно дышать – так бывает каждый раз, когда я недоволен ей. Я просто задыхаюсь. Странно, прошло ведь уже какое-то время – как будто до нее дошло или она прочитала мое письмо, и начала что-то делать. Так все странно. Или это попросту самовнушение – остается разобраться со всем этим. Не хочу больше писать – противно отчего-то. Всем спокойной ночи.

20.12.02

Доброе утро. Дышать стало легче, но не на много и чувства беспокойства и недовольства никуда за ночь не делись. Они остались и непонятно еще насколько задержатся. Я думаю, что мало что изменится после того, как мы с ней вечером встретимся. Я не хочу с ней об этом говорить и вовсе не оттого, что у нее есть тоже «миллион вопросов», которые она пока не может мне задать. Я не хочу ее обидеть своими выводами, я достаточно ее уже обижал и еще один раз никому не нужен – я сам с собой разберусь. Пройдет день, потом пройдет еще один день и все уляжется в моей душе как надо, до того момента, пока не настанет время стряхнуть с него пыль и приподнять за шкирку. Так много хотел написать о том, о чем мы вчера говорили, но как-то не получается. То плохое, что сейчас засело во мне, пересиливает то хорошее, что мы вчера вспомнили. Минера говорит ей, что она изменилась не в лучшую сторону и якобы завтра на девичнике у Натки она будет говорить об этом… Как я и предполагал, приход вечера ничего хорошего с собой не принес. Я сказал, что ничего не буду ей рассказывать – по крайней мере, пока – и она моментально отреагировала. Я отсылаю ей: «Очень грустно» А она: «Всё пройдет – и это тоже «САЛОМОН» - «Да-а» И снова тоже: «Всё пройдет – и это тоже «САЛОМОН». Ну что тут можно сказать? Только одно – ей решительно не хватает мозгов. Пройдет, говоришь? – Ну, посмотрим. Она закрылась – и не понятно насколько. Меня добивает в ней это. Сколько так еще может продолжаться, как вы думаете? Какие слова еще мне находить, чтобы человек наконец таки что-то понял. И никакие мои слова не могли в этот вечер ее переубедить – она думает, что всё, абсолютно всё я могу сказать ей и поделиться  ней. Это не так. Пока я не почувствую с ее стороны нечто такое же, кина не будет. Я знаю о той бездне, о которой она хочет сказать мне, но не решается: что-то приберегает на потом, что-то боится. Так как завтрашний день у нее «забит», то она даже и не сделает попыток встретиться со мной на пять минут, чтобы хотя бы поцеловать и обнять. Так исторически сложилось, будь оно все не ладно. Да, но что же делать с ее мозгами? Печально.

21.12.02

Ключевая фраза сегодняшнего утра: ее расслабленные булки. Она утрешняя: «Здравствуй, душа моя» Я не отвечаю. Заметили, как холодно, под стать утру. «Здравствуй», а не доброе утречко и в конце просто точка, а не восклицательный знак. Вот так вам. Если она сегодня не начнет двигать попой, тогда завтра мы не встретимся. До тех пор, пока она не задвигается так, как мне этого хочется (а она знает, как мне хочется), я ноль, я zero, я умер для неё. Я буду просто тенью – уходить и приходить, появляться в поле зрения и исчезать. Она сказала, что мол вот, у них идет все хорошо (т.е. у нас) и им только не хватает мелочей, из-за которых люди ссорятся. Я не буду делать встречных первых телодвижений – это уже принцип. Хоть и такой прекрасный, как принцип никчемности, о котором как-то говорилось ниже. И я пойду на него, даже если и придется в конце сложить буйну головушку. Она думает, что для меня достаточно, если она  тысячу раз за день скажет мне, что любит меня и столько же раз докажет реально это. Нет, нет, нет! У меня это может вызвать даже подозрения… Нет, уж лучше я буду все носить в себе и не показывать то, как мне иногда бывает плохо; а это иногда приходит все чаще и чаще. Просто сказать и показать – разве этого достаточно? Или я снова требую запредельного? Тогда скажите мне и поясните. Я думаю о ней каждую минуту и ужас проникает в мои мозги. Ужас этот состоит в том, что я все чаще задаюсь вопросом: тот ли она человек, единственно которого я хочу видеть на стульчике возле моей кровати, когда я буду умирать от старости. С которым я уже было собрался пройти за руку остаток жизни. Или придется идти одному: гордо и уверенно. Но что же делать, что же делать? Так много пропусков по неуважительной причине, так много. Может быть повторный курс, повторный курс? Эхо, эхо… Иди на х…, на х… 23:36 и ничего от нее нет. Прекрасно! Стоит ли еще повторяться и еще раз сказать, что она не привыкла бороться. Она попросту не хочет этого делать. Моя любовь ей досталась на тарелочке, ей не приходилось за нее бороться и исцарапывать руки в кровь. Поэтому-то она и не почувствует в полной мере горечь ее утраты, как не почувствовала когда-то счастье ее обретения. Она была ей навязана, и ей ничего не оставалось делать, как просто взять предложенное. Да-а-а-а… Добрых вам сновидений и до завтра.

© Woldemar 10.12-21.12.2002 All rights reserved.

«Мамочка! Если ты меня любишь, вылечи его для меня, пожалуйста!»

28.11.02

«Ладушки, ладушки! Едем в гости к бабушке! Позовем в дорожку мы щенка и кошку! В гости мы возьмем с собой пирожок и мед лесной, бублики да кашку, да варенья чашку! Ладушки, ладушки! Хорошо у бабушки!»… У нее проблемы с компом, и она не может прочитать мои письма. Возвращаюсь к сказанному ей. Ее мама меня лечит от гнойного гидраденита, и вот она сказала маме: «Мамочка! Если ты меня любишь, вылечи его для меня, пожалуйста!» Такие слова говорятся раз или два за всю жизнь, точнее ты (я, ты, он, она, вместе целая семья) удостаиваешься, заслуживаешь таких слов. И что ж – я заслужил эти слова, выстрадал их? И вот мое письмо к ней: «Здравствуй, мое родненькое и любименькое! Ты такая для меня в последнее время родная и любимая и такая близкая! Неужели так может быть, что когда-то незнакомый человек может подойти так близко? Я уже просто не могу без тебя – внутри у меня стоит постоянный гул: у-у-у-у-у-у-у! Он требует, он обязывает, он настаивает – вот какой он! Те твои слова как будто что-то задели и перевернули во мне – так классно! Ты знаешь, я думаю, что окончательно понял, что хочу от тебя и у меня практически к тебе не осталось глобальных вопросов; остались только те, которые я буду задавать тебе остаток жизни J. Я знаю, что хочу от тебя (есть такое), надеюсь, что у тебя тоже есть что-то, что ты хочешь от меня. Мне все снова и снова хочется прикасаться к тебе, обнимать тебя, целовать тебя, нюхать тебя и вдыхать твой запах, но – оп! – и время подошло, а так многого и не сделал за сегодня. И так все откладывается и откладывается непонятно на когда. А хочется сейчас, сегодня ну хотя бы половину. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной, пока я не умру. Твои мальчики – Во и маленький Во. 0:27 28.11.02» Она спросила, не слишком ли она глубоко влазит в дела и оттого, не слишком ли дотошная. Я сказал, что обязательно скажу ей, когда мне надоест или я увижу, что уже перебор. Она видит и говорит мне, что я стал менее категоричен по отношению к ней. Я спрашиваю: «Тут что-то не так?» - «Нет, нет, все нормально, просто видно, что ты как-то пытаешься и стараешься, что ли поберечь меня и в большей степени считаешься теперь со мной». Я все чаще и чаще задумываюсь над ее карликом. Ох, не уживемся мы с ним, если нам придется жить вместе! А как ей тяжело будет меж двух огней – это я представляю себе пока отдаленно. Я когда-то ей сказал, что никогда не поставлю перед ней вопрос: или я, или её малеча. Но, господи, как же мне не хочется прикладываться к его воспитанию… Мне неудобно находится у нее в квартире, когда есть ее родители. Неудобно находится на кухне, неудобно пить чай, неудобно лежать на ее диване, когда меня лечит ее мама, неудобно даже ходить по квартире. Я выработал даже специальную походку для перемещения – неудобную. Я просто не люблю навязывать себя кому-то. Кто я для них – очередной ухажер их дочери? Они уже были: приходили и ушли. Нахезали только – и проветривать-то вечно после них. Меня ждет та же участь, так как все в этом мире преходяще…

01.12.02

« - Хомячок играл в хоккей, - хором пели птички. – И за щёку шайбу он спрятал по привычке!» Азбука – слово на букву Х. Первый день зимушки-зимы. Я – ей: «Первый день зимы. Поздравляю!» - «Ура!!! А я поздравляю тебя» - «А что это значит? Это значит, что завтра будет уже на один зимний день меньше!» - «Ну, конечно же!» Он выдался довольно холодным – минус 8 да еще и ветер. Вылечить меня ее маме пока не удается – как только мы разбираемся со старыми солдатами, тут же появляются новые… Снова возвращаюсь к тому, что вспоминается. Я сказал, что сейчас, наверное, пик, вершина наших отношений. Она говорит, что, то ли еще будет. Это не пик, просто мы практически сравнялись друг к другу в чувствах и я, наверное, догнала тебя. Или я догнал тебя, - думаю я. Нет сейчас для меня на свете человека, дороже, чем ты, - говорит она. Я для себя нахожу элемент грусти в ее словах. Ну, это только сейчас. Она говорит, что все ее предыдущие мужчины не хотели видеть за ее телом ничего. Только тело. А что увидел я? Душу? Возможно, увидел; она есть непременно, но не уверен, что, то, что увидел, и есть душа. Мы говорим с ней, говорим и снова говорим. Снова говорим про наш бизнес. Вся загвоздка в ткани. Надо искать ткань подешевле и вся проблема исчерпывается… Марго научилась ловить равновесие, стоя на ногах. Постоит, постоит, да и упадет потом со смехом на попу на подушку. И на следующее утро уже другое занятие – держится за быльца кроватки и танцует, приседая на полусогнутых ногах. Вот. На полу она ползает хорошо. На диване – хуже. Я подстригся, и она сказала, что я даже как-то изменился от этого. Может быть, опять же – взгляд со стороны, которому виднее.

02.12.02

«Зачем топтать мою любовь?» Так себе начало денька. Может оттого, что я увидел как ее подвез на работу Махита. Он друг семьи и я не могу запретить ему не приходить к нам (хотела сказать – ко мне), он друг семьи, поэтому я не могу запретить ему подвозить меня утром на работу, чего ты кипятишься, ведь вечером завозишь домой меня ты, - так говорит и думает она.  И только ты. И чего я так из-за него завожусь, а сам когда-то говорил себе, что ревность это не про меня. Так может это и не ревность вовсе? Тогда что же, ведь что-то неизменно должно быть, вот только что? Или может все из-за того, что она врет мне? Но с другой стороны делает она это красиво и одно это не может не нравится. И как следствие, вот мое моментальное письмо к ней: «Здравствуй, моя девочка! Тоскливо, хреново, печально, сиротливо, понуро, х…, грустно, опущено, просто никак – это я снова пытаюсь разобраться в себе и с самим собой, что и доставляет мне иногда удовольствие совершенно особого порядка. Оно приходит вместе с мерцанием моей верхней ресницы правого глаза – это как знак. Снова я – твой Во. 11:03 02.12.02» И снова наш дружочек. Он из разряда «болтающихся под ногами», которые носятся со своим предпоследним и последним затасканными до лоска шансами и не знают, когда же их втулить. Им достаточно брошенной обглоданной кости: если они из разряда сумчатых, то аккуратно положат ее в сумочку, если из разряда хомячковых – то за щечку. Самое главное его преимущество это то, что все знают его и величают как хорошего человека. Если бы его сравнивали с кем-нибудь – не важно с кем, с кем угодно – то непременно он бы был в первом ряду и на первом месте, прежде всего как хороший человек. Если бы кому-то вдруг – ни с того, ни с сего – понадобился хороший человек, вы догадываетесь, кто в телефонной книжке и в деловом дневнике записан в этой категории на первом месте. И он уже до того свыкся со своей ролью и со своим образом хорошего человека, что все его поступки и действия волей не волей получаются, выходят как бы сами собой хорошими. Хороши, чертовски хороши. Но, кроме того, что он хороший человек, больше ничего хорошего в нем и не наблюдается. Того хорошего, что мы подвели под это понятие для себя. То, что она боится иногда что-то сделать, где-то настоять на своем – это надо ей в себе перебороть и начать нужно как можно раньше. Я не хочу ей помогать в этой ее борьбе: сначала она должна сама догадаться, что ей уже пора начать эту борьбу, а затем установить для себя правила, по которым и идти терпеливо дальше. Ну что, ты всю свою желчь за сегодня вылил или осталось немного? А завтра-то, небось, снова станешь шелковым? Снова первый полезешь мириться, здороваться, заигрывать и признаваться в любви? Слабак…

03.12.02

«Может быть, на том конце встретив в чьем-нибудь чужом лице третьем что-нибудь отдашь сердце, кто-нибудь отдаст сердце». Мы с Марго ходим в бассейн – уже четвертое занятие. Инструктор сказала, что есть успехи. Когда она сидит на горшке, то ноги еще не достают до земли и она болтает ими. Так интересно. Вчера вечером холодное, как и холодный вечер, пожелание спокойной ночи: «Спокойной ночи». Утром, конечно же, ничего. Как вы думаете, кому приходится первому сдвигать камешек? Правильно – мне: «Здравствуй, роднулечка моя, которую я очень люблю!» - «Здравствуй, мой любимый мальчик! А у меня к тебе маленький сюрприз» (как оказалось - их четыре J, хоть и все маленькие L). Но я думаю, это лучше чем одни, но очень большой сюрприз… (забегая вперед, этими четырьмя маленькими сюрпризами оказались свечи зажигания, которые в итоге мне не подошли – спасибо друг Тимоха)

07.12.02

И вновь, после того как было очень-очень хорошо, приходят времена, когда очень плохо. Ей хорошо в шапке-гандончике. Можно вспомнить то, что нам удалось сделать «это» два раза среди недели, чего не удавалось никогда до этого. Бурные и продолжительные аплодисменты. С моей кровью все оказалось окей. Тогда, в чем же дело? Придется ампутировать подмышку самостоятельно и подручными средствами. Вот результаты общего анализа крови. Гемоглобин – 152 при норме от 130 – 160 г/л, эритроциты – 4,9 на 10 в 12 степени Т/л (норма 4 – 5), цветной показатель – 1 (норма 0,85 – 1,15), лейкоциты – 5,8 на 10 в 9 степени Г/л (норма 4 – 9) и скорость оседания эритроцитов – 5 (норма 1 – 10 мм/час). Бог с ним с анализом. Снова грусть вламывается ко мне, причем с самого утра. Она sms-нула около 9: «Доброе утро!» - «Доброе» Идет на день рождения к Наташке на 15.00. А это значит, что больше ничего мы от нее не дождемся сегодня, впрочем, как и завтра. И вот теперь у нее есть возможность показать мне, что она думает обо мне, в смысле не что, а то что думает как процесс. Не думаю, что у нее получится. Самодеятельности, так же как и инициативы не будет, не дождетесь. Всё она чувствует, но того, как мне плохо на душе сейчас – вот этого она как раз и не может прочувствовать. Это печальнее всего. Ведь это же так просто – если смотреть со стороны, разумеется. Я так часто заглядываю в телефон, как это делал на заре наших намечающихся отношений, хотя и переключил его в режим звонка без вибро. Странно, как она не понимает, как мне именно сейчас нужны ее sms-ки, ее напоминания о себе, напоминания своего существования. Вот сейчас в 11.12 и не минутой позже!!! Вчерашнее ее письмо: «Спокойной ночи мой любименький, мой ненаглядненький, мой обожаемый и дорогой, мой родненький мальчик! Я обожаю тебя, целую на ночь! J J J J J J J J J  J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J J». Что может быть лучше на свете, чем такое пожелание на ночь от любимой женщины? И все равно мне как-то грустно читать его. Отчего? Да я и сам не знаю. И еще ситуация, если ее можно так назвать, с ее шефом, Юрком Жуйловым. Наверняка, ему уже бог весть чего наговорили благодетели типа Макаренка и он в который раз спрашивает у нее, что у тебя с Зинчуком и не влюбилась ли ты? Наверное, так как она сейчас отвечает, будет хорошо для нас обоих – так будет выливаться меньше грязи. Он вызвал ее к себе и то, как она поговорила с ним, делает ей честь. Молодец! Я даже и не предполагал, что она так может это сделать. Она настроилась, знала, что будет говорить и навряд ли мои последние (перед разговором) ей напутствия что-то изменили. Ну и ладненько. И все-таки я впереди ее, хоть и не намного. Впереди в том, она еще не научилась инициативничать так, как это делают влюбленные по самые ягодицы. Отчего она не может понять этих вещей, таких понятных и простых для меня? Мне по-прежнему и упорно не хочется тыкать ей носом в эти очевидные пробоины, и она, кстати говоря, тоже перестала напоминать мне о том, чтобы я почаще ее брал за руку, садил напротив на стульчик и разъяснял то, что хочу от нее и что она должна понять. Время понимания с полу взгляда еще не подошло, что-то оно задерживается. Время чувствования с полу вздоха также, как и предыдущее время, задерживается на перевалочной станции в связи с неблагоприятными погодными и прочими условиями. Температура за бортом – минус 12, температура в хаті – плюс 22. Я не перестаю думать о ней ни на минуту, но из меня уходит в никуда то, что на самом деле должна забирать себе она и никто больше… Я сказал ей как-то, что мол теперь она может отсылать мне SMS-ки коли завгодно та скільки завгодно. И что? Утром я воспользовался этим и ждал аж до 14.00 пока она пришлет: «Так не честно! Здравствуй!». Как оказалось – к хорошему быстро привыкаешь, к тому, что кто-то, хоть и не первый…

09.12.02

Сегодня вечером мы не увиделись с ней – не завелась машина. А вчера она сказала мне причину ее субботнего молчания – это желание не надоесть. И снова у нее в глазах стояли слезы, когда мы объяснялись. Я сказал одну фразу: «Еще не наступили те времена». При этом я не следил и не придавал особого внимания выражению своего лица, она потом мне рассказала про него. Крайне сосредоточенное, обветренное, бывалое, прошедшее семь кругов ада и прочее в том же роде. Может быть, не спорю, раз оно ей таким показалось… Вечером она мне присылает: «Ты мне необходим, как воздух, которым я дышу, как вода, которую я пью, как пища, которую я ем, как сон, во время которого я отдыхаю…………Ты часть - Мое чудо! – меня, без которой я, не я!» No comments. Без комментариев. Просто без слов. И неужели я, я, я могу быть для кого-то этим? Воздухом, водой, пищей и сном? Раз мне об этом говорят, надо поверить?..

© Woldemar 28.11-09.12.2002 All rights reserved.

"Это, наверное, моя болезнь, которая меня никак не отпускает, вцепилась в меня своими грязными ногтями и грязью под ногтями и гадит в мою кровь… "

07.11.02

Вчера мы не встретились. И она прислала мне маленькое письмецо в конверте – на e-mail: «Сонечко мое ненаглядное! Почему ты мне не SMSнул? Что случилось? Родной мой, только не молчи, я тебя очень прошу! А я ждала тебя на Мартиросяна L». А еще вечером грустное: «Спокойной ночи» и утром «Мяу мяу мяу»… Суд прошел очень быстро. Судья еще раз спросил у Клары, не нужно ли ей еще время, чтобы подумать – она сказала, что уже, наверное, бесполезно. Если ли мне что сказать? – вопрос ко мне. – Полностью согласен с тем, что написано в заявлении. И уже в который раз (в четвертый) повторил, что «первый брак – это по любви, а второй, пятый и десятый – это так». Всё. Свідоцтво про розлучення заберете через месяц в канцелярии. Я еще заплатил додатково к 9,35 уплаченными Яной, 17 гривен + 0,85 послуги банку. Итого 17,85. Total за весь бракоразводный процесс имеем 27,20. И еще один вопрос, не выходящий у меня из головы. Почему, когда люди женятся, у них не спрашивают, почему они это делают, а когда разводятся, то спрашивают? Вот в чем вопрос. Утром я отсылаю ей: «Любовь моя! Ничего не случилось. Это мое личное – глубинное. Как только я разберусь, с самим собой, я вынырну. Ок?» - «Ок. L» - «Мои чувства к тебе неизменны – ты должна это чувствовать!» - «Я люблю тебя» - «А Я как люблю тебя! у-у-у-у-у! Был на 4-х тканевых складах. Тебя бы сюда!» - «Я тоже зря времени не теряла. Поговорим вечером». Конец очередного сеанса связи… Про Махиту она сказала мне, что это друг семьи. Я не сказал ей, в свою очередь, что когда приходят друзья, то не краснеют и не находят себе места. Что мол, все его любят и я не могу запретить ему приходить. Он «так» любит малого. Договорились: я буду любить тебя, а Махита будет любить малого. Отлегло.

08.11.02

А вот вчера мы встретились и она как могла, пыталась забрать у меня то, что забираю у нее я, когда ей плохо. Я сказал, что отдам ей «это» только тогда, когда сниму штаны и вольюсь в нее своими волнами. Так я и сама могу взять, - был ее ответ. Еще мы кое о чем договорились – что умрем в 90 лет, в постели, после того, как кончим – одновременно. Наши сердца просто уже не справятся с такими перегрузками. Мне и сейчас иногда кажется, как это мое сердце еще держится в моем же теле. Сегодня у Николаса день народження. Она из-за этого (я так думаю) и перенесла нашу встречу с субботы на воскресенье. Но мне пока еще об этом не говорит. Завтра, наверное, будут отмечать дома. Интересно, что она мне скажет сегодня? И снова вещи не будут называться своими именами? Посмотрим – сказал слепой. Наверное, будет «безумно любящий малого» Махита и оттого мне не найдется места за праздничным столом. Глупости. Она снова не будет знать как вести себя. А она не любит этого. О чем мы еще договорились, так это об <…> сексе. О вазелине и резиновой прокладке… Марго уже пытается стоять – все чаще она из сидячего положения пытается встать – моя девочка!.. И я уже даже знаю, что буду говорить ей, если вдруг она вздумает пригласить меня на день народження. Как буду отбиваться – надеюсь, она не предложит мне прийти.

09.11.02

Я читал Пруста прошлой ночью и вот строки, которые надо не подчеркивать, а вырезать страницу по диагонали ножом. Мне так хотелось это сделать, но я не нашел ничего лучшего как порезать газету, лежащую под книгой. Вот эти строки: «И раз только романист привел нас в это состояние, в котором, как и во всех чисто внутренних состояниях, всякое чувство приобретает удесятеренную силу, в котором его книга волнует нас подобно сновидению, но сновидению более ясному, чем те, что мы видим, когда спим, и воспоминание о котором сохранится у нас дольше, - стоит только романисту привести нас в это состояние, как, глядишь, в течение часа он дал нам возможность испытать нам все радости и все горести, тогда как для познания лишь немногих из них в действительной жизни нам понадобилось бы долгие годы, причем самые яркие навсегда остались бы недоступны для нас, ибо медленность, с которой они протекают, препятствует нам воспринять их…» Вчерашний день – день некоторого моего отчуждения от нее. Я уже выезжал вечером за ней и на всякий случай SMS-нул, что только выехал, а она ответила, что уже на Нивках. – «ПОЧЕМУ?» - «Заболела мама и мне пришлось забрать малого» - что-то такое ответила она. Меня сразу как обрубило. А sms-нуть нельзя было? И я конечно не отвечаю на ее : «Под домом в 19.00. Ок?» А зачем? И чем больше она говорит мне, что ей все время надо показывать пальцем, как что-то надо делать, тем больше мне этого делать-то и не хочется. Я как будто говорю себе: «А будь как будет!» Не то, чтобы мне надоело. Я как будто понял, что она достигла какого-то уровня, поднатоскалась и вот теперь мне не следует указывать ей, как и что надо делать. Я снова опережаю ту воображаемую ситуацию, когда она первая сказала бы мне: «Ну всё, хватит с меня, я уже не маленькая девочка и у меня есть своя голова на плечах!» Да, а сегодня я снова почувствовал то, что вещи опять не хотят называться своими именами – причем так явно. Я чувствую в себе то, что все о меньшем я хочу с ней поговорить и рассказать ей. Что-то начинает меня в ней отталкивать, хотя моя любовь к ней не ослабевает, она просто как-то видоизменяется… Вчера я вспомнил отца и его: «Сынок, женись не раньше 25 лет». Я просчитал, когда родился, и когда родилась сестра. Он сам женился в 24, и Света родилась, когда ему было 26. Когда я родился, ему было 34. Вот вчерашнее её письмо: «Вот теперь, я уже ничего не понимаю. Почему ты мне ничего не говоришь? Почему ты молчишь, отгораживаешься от меня, в то время, когда необходимо поговорить, теперь ты залез в ракушку и не хочешь вылизать из неё! Ты же мне можешь сказать все, что угодно и я постараюсь понять тебя, я очень постараюсь! Ведь я люблю тебя! Не закрывайся, я очень тебя прошу. Я прочитала дневное письмо… удар ниже пояса, я хочу поговорить! Я люблю тебя, роднуличка!» Видите, она «хочет» говорить! Ну и где она сегодня? Если человек хочет говорить, то он тут же срывается с места и летит навстречу. Просто к тому, как «хочет» надо привыкнуть. Мне ничего уже не хочется в ней менять. Её «хочется» и «не хочется», пускай остаются такими, какими были в самом начале. Ок? – спрашиваю я сам у себя. Ок, - сам же себе и отвечаю.

10.11.02

Вчерашний обмен SMS-ами. Я начинаю и выигрываю: «Опять трудно дышать – ты что, шаманишь там?» - «Мне тоже плохо! И тоже тяжело дышать» - «А что, трудно прислать sms – отвалится от тебя кирпичик или дел не впроворот?» - «Очень много думаю» - «Я же говорил, что девушкам вредно очень много думать! Потом сама не выберешься из дебрей! Тем более, то, что ты там себе надумываешь, ты все равно никому не говоришь!» - «А что, надо говорить?» - «ДА!ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА! ДА!» и сразу снова я: «Почему я могу тебе об этом говорить, а ты нет?» - «Хорошо, я буду говорить!» - «НАРЕШТІ» Конец связи.

13.11.02

То так, как нам хотелось бы, чтобы женщина нас любила – мы никогда не получим. И не оттого, что у неё на этот счет свое мнение, как надо нас любить. Может быть из-за того, что в некоторых из них слишком много материнского, а в других слишком много детского. Мы об этом так никогда и не узнаем, ведь они знают, что мы непременно хотим узнать об этом и постоянно водят нас за нос, да еще с таким выражением лица, как будто мы сами должны все время перед ними извинятся. Вот так обстоят  – с моей, конечно, точки зрения – на сегодняшний день дела. И что же тогда они вкладывают в свое понятие «я люблю тебя»? Трудно сказать, а строить предположения можно до бесконечности, да так и не перебрав все варианты… Когда она говорит о деле, то становится несколько сосредоточенной, серьезной и осторожной в подборе слов.

16.11.02

Ей приснился мой папа, царство ему небесное. Они говорили. О чем – она не помнит, но неприятного осадка, когда она проснулась, не осталось – это тоже хорошо. А ведь она только раз видела его на фотографии. Надо же такому присниться, МНЕ папа так ни разу и не приснился. Очень интересно. У нее с работой всё туже и туже – платят все меньше и меньше. Пора подвязывать. Всё и идет к этому… Еще один прекрасный день, проведенный рядом с ней. Точнее три часа. И все чаще, эти три часа пролетают все быстрее и быстрее. И я сказал ей: «Давай построим дом и будем жить в нем». И как обычно в таких ситуациях, она уже хотела мне это предложить, но ей надо было это услышать сначала от меня. Это так по-женски. И я это понимаю и принимаю. И она тут же начала суетится, сказала, что умеет готовить отменные блинчики. – И даже лучше, чем мама? – Нет, просто другие. – А подбрасывать их на сковородке умеешь? – А як жеш! А какой борщ украинский я умею варить, а вареники, а пельмени! У-у-у-у! В общем и в частностях я был сражен. В один прекрасный вечер (точнее день) и выясняется, сколько всякой вкусности она умеет готовить. Ого! А что вы умеете готовить, чтобы сразить своих возлюбленных, перед тем как скажете им, что хотите с ними вместе жить, а? Умеют они что-то приберечь на последок, умеют… И есть еще много таких вещей, о которых она пока не может мне сказать, но очень хочет – мне надо о них догадаться и потом спросить первым. Тут же она спросила, а не пора ли ей напомнить мне о второй вещи, когда-то упомянутой мною. Нет, не пора, - хладнокровно отвечаю я… <…> Вечером она сказала мне, что все с большим трудом может переносить невоспитанность своего сына.

22.11.02

Вчерашний день можно с радостью назвать – УХ!! Вот мое письмо ей по поводу этого дня и ее ответ мне. Сначала я: «Здравствуй, моя рыбка, моя бусинка, мой зайчик, моя квиточка! Так хорошо с тобой, когда ты сидишь рядом и улыбаешься мне, и такая сосредоточенная, с головушкой полной идей и всяческих перескакивающих мыслей! И я чувствую в тебе силушку нечеловеческую – та, которая общается с горами! Неужели я как-то влияю, таким образом, на тебя, что ты награждаешь меня своей улыбкой! Если это так, то мне очень приятно; даже если это не так, мне все равно приятно! Но приятнее в первом случае! Какое восклицательное письмо получается. Как я хочу, чтобы у нас с тобой всё получилось: надо верить в это всем сердцем и делать всё возможное и не возможное, чтобы оно получилось, чтобы у нас вышло. Мы должны победить, мы просто обязаны это сделать. И чтобы в конце мы сели и сказали: мы сделали это. Да, успели мы сегодня многое. И знаешь, сразу возникает такая мысль: если каждый день начинать так, как мы его сегодня с тобой начали, то всегда ли его продолжение будет вот так вот проходить на ура? А я тебя еще хочу, между прочим, и очень сильно, так что ты там, на работе, не расслабляйся. И знай, что я тебя хочу вот именно сейчас в 12:05 по местному времени. Я люблю тебя. Твой Во. 12:06 21.11.02» Теперь она: «Добрый вечер моё вдохновение! Да, да, да, да, да, да!!!!!!! Ты действительно так влияешь на меня, когда ты рядом со мной, у меня открывается второе, третье, четвертое… дыхание! Да, сегодня день прошел просто SUPPER, на одном дыхании, такое количество энергии в нем, что хватило бы зарядить ещё напрочь, разряженный аккумулятор для реактивного самолета! Я хочу, чтобы так было всегда!!!! Люблю тебя, так сильноJ Спокойной ночи, бусинка моя». А день-то посмотрите сами, особо ничем и не отличается от таких вот простых дней. Разве что начался он несколько необычно – с утреннего секса – такого неповторимого, как оказалось. Потом два часа мы ездили и решали наши рабочие вопросы. А потом я отвез ее на работу, ну и вечером мы встретились. Вот, собственно говоря, и весь день.

23.11.02

Марго 8 месяцев. Все меньше она хочет сидеть, а всё больше стоять и перебирать ножками. Обещанное завтра наступило сегодня. Ключевое слово когда-то прошедшего дня: сучье вымя. Это, наверное, моя болезнь, которая меня никак не отпускает, вцепилась в меня своими грязными ногтями и грязью под ногтями и гадит в мою кровь… Каждая суббота – это непременно что-то новое в утолении наших плотских потребностей. Она мне сказала то, что я хотел от нее услышать гораздо позже. Пообещай, - сказала она, - что мы как-то возьмем то, что ты уже написал и отнесем их в редакцию. Она видит во мне, возможно больше, чем я есмь на самом деле. И как-то непривычно приятно мне от этого. Мне приятно оттого, что она видит, что это не просто увлечение – это надолго, и я не намерен его бросать. Как приятно, что женщина рассмотрела во мне что-то и поддерживает. А не топчет ногами.

25.11.02

У нас осталась ровно неделя, перед тем как стартонуть со своим бизнесом: еще немного времени, чтобы все взвесить и прикинуть все окончательно. Сегодня утром интересно было наблюдать за ней. Она должна была набивать накладную мне, но испугалась и отпустила сначала хамящего дядьку. Это мне кое о чем говорит. Я моментально изменился и она это прочувствовала моменто морэ. И показала мне это двумя SMS-ами: «Я выписала всё правильно?» и «Я люблю тебя!» Что я мог ответить?

© Woldemar 07.11-25.11.2002 All rights reserved.

"Подальше спільне життя і зберігання сім’ї неможливе"

18.10.02

Ключевая фраза прошедшего дня, не имеющая к нему никакого отношения: осталось по(д)смотреть, как она ковыряется в носу да подтирает себе задницу. Галочки стоят уже чуть ли не везде. Рано и поздно это должно было произойти – мы столкнулись у нее дома с так называемым Махитой. Как она покраснела, да и ваще!!! Просто места себе не находила, металась от меня к нему и наоборот. Мне ничего не оставалось, как выйти вон. В доме – даже в таком как у нее - нет места сразу двум мужчинам. Как только я отъехал, она тут же мне SMS-нула: «Я люблю тебя!» (ударение – да еще какое, на «тебя» – на все слово). Сейчас, когда я пишу эти строки, у меня чуткий прилив энергии. Мне сразу он стал понятен, буквально несколько фраз, им брошенных мне было достаточно, чтобы понять – у него нет никаких шансов, ну просто ни малейших. У него все написано на лбу, хотя почерк не совсем разборчив. И вот теперь я играю в ревность. Вечером не отослал «Доехал», а утром ко всему и не поздоровался. Сегодня подойду к окошку с хмурым лицом, а потом покажу язык во весь рост, так сказать. Ситуация а-ля «Москва слезам не верит!» практически. Такие люди как Махита подходят к своему любимому объекту издалека – через маму, папу и ребенка. Это оригинальный метод, практически всегда обреченный на провал, но тем не менее… Есть возможность поболтать с маман за чашечкой кофею да подарить чего-нибудь малышне, шаг за шагом завоёвывая его предрасположенность и любовь.

21.10.02

Вот сегодня увидел ее и мне стало как-то не по себе. Что-то мы вспомнили, что-то смоделировали и как-то осталось неспокойно на душе – даже и не хочется писать ей больше. Все как-то сразу стало не утраивать, как будто переключатель из одного положения переключился в другое. Как-то да как-то! Слово паразит… И вот я получил от нее письмо. Оно хорошее и теплое, как сама она. Нет смысла его здесь приводить, я думаю, что когда-то и где-то вся переписка будет приведена; остановлюсь лишь на некоторых моментах. Ах да, еще! Днем я sms-нул ей, как мне не хватает ее утренних добрых утр, и вот она присылает его. Теперь письмо. Все ее вопросы фактически сводятся к одному – о ком я хотел поговорить? Не скажу. После узнаете. Пока я все-таки подожду с письмами, потом они снова польются сплошным потоком. Что будет делать она? Думаю, что тоже замолчит, она пока по другому не умеет, так как я её еще не научил… Как-то – и снова это «как-то» - грустно и печально и на следующий день. То, что меня гложет изнутри, мне не понятно. Непонятно и то, откуда оно пришло и зачем. В такие часы тянет на меланхоличную музыку, такие же книги и такие же разговоры. «Рука к перу, перо к бумаге…» «Замороженными пальцами – в отсутствие горячей воды, заторможенными мыслями – в отсутствие, конечно, тебя»… Я, по-моему, еще не говорил, что все уже поразъехались. Мама, Света, Эдуардо и Карпович. Все в разные стороны. С сестрой у нас оттепель в отношениях, хотя мы даже и не говорили об «этом». От кого-то из домашних я слышал, как она сказала, что в любом случае она будет поддерживать и защищать только Клару и никого больше. Хорошо, наверное, так и надо; я, быть может, сам бы так и сделал. Хорошо, что я не на их месте. Еле дочитываю «120 дней Содома» - меня уже тошнит от него, просто интересно, чем же весь этот Содом закончится… Снова к ее письму от 21 октября. Я представляю, как она сегодня прибежит домой и включит комп в ожидании письма от меня и как расстроится, оного не увидев. Я все ей объясню, хотя сделал это уже раз – в предыдущем письме. Ей надо просто поднять его и еще прочитать. Она уже привыкла каждый день получать от меня что-то, теперь надо будет привыкать еще и к тому, что иногда я делаю перерывчики. Это как перед глубоким вздохом. Необходим в срочном порядке книжный допинг! Либо Марсель Пруст «В поисках утраченного времени», либо Джон Каупер Поуис «Воззрения и прозрения», либо Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», либо Винсент Ван Гог «Письма к Тео», либо Уолт Уитмен «Листья травы», либо Андре Бретон «Надя». Что-нибудь из этого. Да побыстрей!

26.10.02

Суббота – день нашей встречи. Чуть ли не день исключения, не единственный день за все время, когда я не получил рядом с ней морального, духовного удовлетворения и насыщения – назовите это сами как угодно, вы поняли, что я имел в виду. Так странно, и странно от этого на душе. И вот она присылает мне письмо, и оно абсолютно ничего не меняет в моих мыслях – мне не становится легче… Я написал ей три письма и не получил на них ответ. И только когда мы встретились сегодня, я попытался ей объяснить, для чего мне тоже нужны ее письма, а не только ей мои. Редкий случай в моей практике переписки – мне первому хочется ее прекратить раз и навсегда. А может не навсегда, а так, на какое-то время… И вот я читаю Пруста «В поисках…», а на завтра обещали Жана Жионо. Мне нравится Пруст. Посмотрим, как пойдет дальше; что-то в нем есть от Достоевского… Мне приходилось вытягивать из нее слова и наконец, мне просто надоело и я ушел в себя. Какой-то маг нагадал ей на картах каро, что она потерпит фиаско из-за недостатка знаний. «Книжки читать надо», - добавил маг. «Знаю», - сказала она про себя, но ничего не сделает она, чтобы исправить это положение. Не станет читать книжек – такая она, моя девочка, у которой нет ни одной пары капроновых колготок.

27.10.02

Гаргантюа и Пантагрюэль. Я утренний: «Доброе утро, любовь моя!» Она же отвечает: «Доброе, доброе» Это как на «Здравствуй!», ответить – «Здравствуй, здравствуй х.. мордастый» И что – тебе снова грустно? Нет, на этот раз печально… Я продолжаю на следующий день – в понедельник. Вчера я понял одну вещь – ту вещь, на которую мне намекал Эдуардо и которой тогда я так до конца и не понял.  Он восторгался тем, что я не скрыл тогда – в самом начале – свою любовь, а пришел и все рассказал. И вот вчера, когда я пел ей вместе с Жорой «My secret love» и пританцовывал при этом, а уже по дороге к дому понял кое-что. Понял ее мимику и выражение лица при этом. И это все мне объяснило. Всему виной моя искренность и доверчивость, никогда и ни на что не меняемые. Им просто невозможно подыскать замену. Заменить их просто нечем. Да и не хотят они. И поэтому-то тогда я и не смог солгать Кларе и придумать что-то, хотя надо было. Мое лицо, губы, глаза, волосы, ноги, руки и даже он, не смогли бы так играть свою роль. Они привыкли все делать на чистоту и прямо, ничего не скрывая. И как было заставить их лгать? Скажите мне - как и я сделаю это. А сегодня она такая красивая! Как все-таки им удается быть все время разными. Чуть больше свежести, блеска в глазах, смену запаха и все!!! Вы снова влюблены – точнее с новой силой. Вот это я понимаю. Я шлю ей сообщение: «Пообещай, что к вечеру останешься такой же, какой была утром!» - «Ок!» - ее ответ… Всеми силами, правдами и не правдами, я пытаюсь удерживать в себе то детское, что еще осталось во мне. Более того, я учусь ему у своей дочери. Учусь ее глазами смотреть на мир и заново переосмысливать вещи, понимать их первичное и самое главное, заложенное в них, значение. Они естественны (дети) и им не надо корчить из себя кого попало, как это делают взрослые. Вечером, когда мы прощаемся, то говорим друг другу: «До встречи на e-mailе». Хотя наши встречи становятся все реже и реже. Я три дня уже не пишу ей. Думаю, что она догадывается, что это ей надо писать мне, писать и писать. И побольше и сказать, наконец, то, что она не говорит даже себе. Сказав это мне, она это скажет заодно и себе. Она взялась за мое лечение. Что я пью: доксициклин гидрохлорид (это антибиотик), нистатин, витамин В2 и витамин А. Кроме того, она выжигает мне подмышку какой-то кислотой вместе с малиновым приворотным зельем – пять слоев. Вчера немного попекло. Оказывается, та рана, которая была у меня на колене, принесла с собой, а точнее ее занесли из вне, инфекцию. И вот теперь она проявилась в этих подмышечных фурункулах.

30.10.02

Третий день я собираюсь написать о трех прожитых днях и три дня подряд что-то меня отвлекает. И вот я собрался с силами, еще с чем-то и таки пишу. И как обычно, перед тем как садишься, в голове куча мала всего, а потом вдруг все разом куда-то пропадает. Два дня назад был всплеск, перед тем как был упадок. Она это почувствовала и сказала мне об этом: «Мне кажется, что чувство уходит». Я сказал, что это нормально. Потом она представила себе, что бы она ответила мне, если бы я сказал, что не люблю ее. «Ну, ты и брехло!» - был ответ, и мы ответили одинаково… Наша переписка по-моему зашла в глухой тупик. Я не пишу уже ей шесть дней. Она спросила, что это я ей мстю, за то, что она мне не пишет. Я ответил, что нет, мстить я перестал уже давно. Я каждый день совершенно свободно могу ей писать по пол страницы, но меня сдерживает то, что она не может говорить со мной о тех вещах, о которых я ей говорю откровенно и прямо в каждом письме. Это меня убивает. Надеюсь, это у нее пройдет, и мы сможем снова продолжить переписку. А пока – новостям пока. Когда-то она сказала, что поля экрана мобильного телефона ей не достаточно, чтобы о многом сказать мне. И вот теперь у нее есть комп и его поле – в целую страницу – и что-то вес равно ее сдерживает, что-то ей мешает. Нам – мужчинам – этого не понять, как бы я не копался в этой куче каждый день.

02.11.02

Вчерашний день является в какой-то степени переломным в моей жизни. И ключевой фразой будет слово - позовна заява. Я привожу этот документ полностью. Вот он. В Прилуцький міський суд Чернігівської області. Позивач: Клара адреса <…> Відповідач: Я адреса <…>. Про розірвання шлюбу. Позовна заява. 10.06.2000 року я вступила в шлюб з відповідачем (мною) і прожила з ним до 30.10. 2002 року. Від даного шлюбу маємо дитину: доньку Маргариту 23.03.2003 року народження. Спільне життя з відповідачем не склалося з тих причин, що відповідач має іншу жінку. Шлюбні відносини між нами припинено з 15.12.2001 року, спільне господарство не ведеться. Подальше спільне життя і зберігання сім’ї неможливе. Суперечок про розділ майна, яке являється нашою спільною власністю немає. По питанню виховання і утримання дитини суперечок немає, дитина буде проживати з матір’ю, засоби утримання дитини будуть виплачуватися щомісячно. У відповідності з ст. 38, 40 КпШС України, прошу: Розірвати шлюб між відповідачем .... і мною, зареєстрований 10.06.2000 р. в відділі реєстрації актів громадянського стану Прилуцької міської ради Чернігівської області за № 121. 31.10.02 Підпис. Вот и все. Суд назначен на 6 ноября на 8 утра. Судья спросил, в действительности ли “наявність іншої жінки”, есть реальная причина развода. Я ответил – да. Меня потом быстренько сняли с военного учета и выписали. Так что я теперь в свободном плавании и более чем свободном полете. Будем прописываться в Киеве и открывать на себя ЧП – Черный Плащ, потому как никакой уверенности в том, что меня завтра не кинут – нет. Просто нет, да ее и не может быть… Разведясь, мы конечно думали только каждый о себе, но никак ни о Марго. Она говорит, что я вытираю об нее ноги, каждый день приходя домой в 20.00, а не в 18.00. Наверное, так оно и есть – ей видней. И вот чувствую, что сия весть уже разнеслась по свету и тут же почувствовал к себе изменившееся отношение знакомых девчонок (исправлено на женщин). Кто-то просто проходит мимо, кто-то не провожает как раньше до двери, кто-то не целует в щечку. Как раньше… у двери. Еще каких-то десять дней и будет ровно год, как начал писаться этот дневник.

04.11.02

Следующие ее шаги: она перестала вообще что-либо готовить, в смысле поесть и перестала гладить мои вещи – складывает их мятыми на полочку. Вот. Так глупо. И чем же мы теперь питаемся? А чем попало! Преимущественно старая и проверенная сухомятка – бесчисленное количество съеденных за день бутербродов с колбасой и сыром да приготовленная к зимнему употреблению консервация, любезно предоставленная заботливыми руками Клариной мамы. У меня в голове появился второй человек, которому можно было бы дать прочесть мой дневник – на этот раз это женщина. И в той же голове так много уже собралось того, что должно быть сказано ей в письмах. Да, я сдерживаю себя. Сдерживаюсь, что бы не написать ей. Отчего? – спросите вы. Вся та искренность, которую она могла выжать из себя и которую я до выжимал сам,  у меня уже есть. Она в левом кармане моих джинс. Рядом с ключами от машины. Она очень много мне не говорит, ну и что? Это пока мне и не нужно – мне хватает того, что она уже сказала мне. Просто я думаю о том дне, когда вдруг неожиданно мне этого станет не хватать, да еще как. Ну тогда – к тому времени – она уже соберется с силами, чтобы сказать мне что-нибудь еще. И так до бесконечности. «Проводи и я буду плыть, если хватит крон и если память вернется». Когда-то я сказал ей, что все самое плохое и ужасное уже случилось в моей жизни и мол нечего теперь волноваться (это когда она волнуется). Все, что мне сейчас нужно, так это снять квартиру и открыть валютный счет. «Ингаляции принимают в спокойном состоянии, не отвлекаясь разговорами и чтением; одежда не должна стеснять шею и затруднять дыхание; после ингаляции нельзя петь, разговаривать, принимать пищу в течение часа».

05.11.02

Морозное утро встретило сегодня меня, а я встретил его: - 2 градуса по Цельсию. И фито-шампунь тут же отреагировал на это изменение – стал мутноватым. Мы с Кларой начинаем делить время, которое нужно нам самим для наших личных нужд и время, которое надо уделить Марго. Процесс пинания ребенком успешно стартовал, так сказать. Как-то, когда мы решили, что нам лучше развестись, она сказала мне: «Как ты не понимаешь – я же ненавижу тебя!». На тот момент у меня не было такого чувства по отношению к ней. Сейчас я чувствую, что оно зашевелилось во мне. Все идет по плану, непонятно кем и когда написанному. Марго спит и поэтому мне приходится не стучать по клавиатуре, а сначала прикасаться к клавишам, а потом нажимать.

© Woldemar 18.10-05.11.2002 All rights reserved.

"Может оттого, что согреваясь, она начинает обволакивать меня собой, входить в территориальные воды моих клеток..."

26.09.02

«Именно этой сильной и нежной рукой писал он большую (ударение на о) часть своих книг, ставил свое имя под бесчисленными посланиями и почтовыми открытками, брился, умывался, водил свой стремительный Альфа Ромео по самым опасным дорогам. Этой рукой он прорубал себе путь сквозь джунгли, отбивался в уличных драках, защищался, стрелял в людей и хищных зверей, хлопал приятелей по спине, сердечно обнимал долго отсутствующего друга, ласкал женщин и животных, которых любил». Г. Миллер о Блезе Сандраре из «Книги в моей жизни». «Итак, чтобы помочь читателю разобраться, представим ему всю картину: герцог, отец Юлии, стал супругом Констанции, дочери Дюрсе; Дюрсе, отец Констанции, стал мужем Аделаиды, дочери президента; президент, отец Аделаиды, женился на Юлии, старшей дочери герцога; и епископ, дядя и отец Алины, стал супругом трех других женщин, уступив в свою очередь Алину своим друзьям, но сохранив на нее известные права» Маркиз де Сад «Сто двадцать дней Содома». Она вечерняя: «У меня так горят уши!» - «Я понял твой намек – это не я. Я подумал о тебе в самом начале – все остальное время я в де Саде. Спокойной ночи, жизнь моя!» Сегодня я ее приревновал. А точнее, я снова почувствовал, что вещи почему-то опять не называются своими именами. Нехорошо. Ситуация – реальная. Я еще с базы: «Сегодня я тебя писипупо?» - «Да да да» - «Могу в… как обычно» - «Давай в 19.00 на Нивках?» Я сразу секу неладное, меня на мякине не проведешь. Ну почему ей прямо не сказать, что пришла Наташа, та самая Наташа, которая все время дает мне понять, что стоит чуточку дороже, чем я могу за нее дать, что мол, хотелось бы и посидеть и потрындеть и прочее прочее. Я отвечаю двумя SMS-ами: «Еще не знаю» и сразу второй «Не. Не получается» - «А у меня не получается раньше L» - «Тогда – до завтра» - «ок» Ок – заметили как принужденно и понуро. И вот теперь она говорит мне, что я ругаю ее. Не правда, я один раз подумал – уж подумал, так подумал! – а остальное время, и это правда, я в де Саде, говоря простым языком, в глубоком жэ – в «Ста двадцати днях Содома»… Вчера в первый раз она была разорвана <…>. По дороге домой я спросил, это ничего, что я не кончил? Она сидит и предвкушает мой вопрос. А потом говорит, что видит в этом часть своей вины. Вины в чем? <…> It’s ok. Такое случается – надо было, наверное, заранее ее предупредить. Могу я себе иногда такое позволить или нет? Вот вчера решил, что могу и позволил. <…> Она конечно срулила на мою физиологию и на физиологию вообще… А мне уже на стук и на звонок в дверь и не открывают вовсе. Вот такие дела. Что еще? Марго начала в воде активно работать руками, чего ранее не наблюдалось. Персов малой только сейчас заработал, но ему ведь уже год с лихуем. Честно говоря, лохонулся я в своем вечернем ответе, чтобы не уколоть ее. И вот она ложится спать с неспокойным сердцем, с вопросом в голове, где же она снова дала маху. А от сознания того, что маху вроде как и негде было давать, ей становится еще хуже. Fuckin неопределенность. Она будет искать, потом бросит это занятие и уснет. Но я же не ругал ее как в прошлый раз, я просто сделал очередной висновок, не удивился ему и продолжил свой бег дальше. «Она сама говорила, что никогда не подтирается, так что на нем, наверное, еще сохранилось дерьмо ее детства». Альфонс де Сад «120 дней Содома» Я прочитал вчера 120 страниц Содома. Впечатляет. <…> Отчего меня коробит, когда она говорит: «Вот когда я жила с Сережей…»? Я сдерживаю дерьмо внутри себя невероятными усилиями – каким-то потусторонним сознанием. Дерьмо подступает к моему горлу – я чую его запах и даже привкус чуть-чуть – а не к анусу.

27.09.02

Утро и я – ей: «Спал под одной простынкой – задуб як дуб, даже душ не помог! Hello, darling!» - «Привет, ЗАМОРОЖЕННАЯ карамелька!» Офигительный ответ!!! Я отвечаю: «L» Она: «Я люблю тебя» На что я ничего не отвечаю. Вечером мы встречаемся и я целую ее. Она сказала, что ей нравится, как я ее кормлю. Казалось бы, - говорит она, - я все уже изведала, так нет, находится еще что-то, чего я не пробовала – это приносишь мне ты. Так классно, - заканчивает она. Я сознательно пропускаю дневной обмен сообщениями. Он примирительный, нежный, влажный и потому несколько поднаторевший. На Петровке нет ни Нижинского, ни Блеза Сандрара, ни Анонима, ни Шервуда Андерсона. Что за fuck? Только де Сад. Пришло, что ли время заказывать книги? Попробуем… Нам кое-что перепадает с барского грудничкового стола Маргулетты: облизать крышечку абрикосового пюре «Hipp», допить редкий и экзотический сочок на дне экзотической баночки и прочее. И как, скажите на милость, как можно было понять под словом простынкой – проституткой?!! Да. Женщина.

28.09.02

Ключевое слово – ловкость и проворство кулачков. «Истинными распутниками уже признано, что ощущения, воспринимаемые органами слуха, принадлежат к числу дающих самые живые впечатления» де Сад «120 дней Содома». Сегодня было у нас 2 часа чистого времени. <...> Потом, по дороге домой, она сказала, что отдохнула, да еще как. А я? Немного позже мне стало грустно и тоскливо – на светлой стороне моей души. Именно в такие моменты я не могу совладать со своим лицом, чтобы кто-то да не заметил этого и не напомнил мне про похороны. Какие похороны? – Ах это!!! Ей нравиться согреваться в моих объятиях, что нравиться и мне тоже – как такое может не нравиться. В такие миги мне нравиться смотреть на нее – нос к носу… Чем Марго нонче питается: рисовая или гречневая каша, которую не надо варить, взбитый блэндером овощной супчик, бифивит, многочисленные покупные модные фруктовые пюре, а также фруктовые пюре собственного производства смешанные с творожком из молочной кухни, свежевыжатый сок из морковки и яблочка и все это запивается маминым молочком… Вечно сомневающемуся, т.е. мне, посвящается. «Если ты когда-нибудь меня простишь, если я когда-нибудь тебя прощу». Я дневной: «Я так тебя люблю!» - «А я тебя как!» - «Как?» - «БЕЗУМНО J» Итак, сменим тему: может ли женщина, даже такая как она, любить безумно? Я как-то говорю ей, что классно вообще любить, супер чувство. Она: да, оно как будто ни к чему не привязано, как бы само по себе. Я соглашаюсь – что-то такое и у меня. Чтобы понять женщину, несколько отойдем от миллеровского понимания и погружаемся в глубину от Ницше. И что мы имеем? Он так никогда женщину и не понял, никогда не был женат, на его предложения все отвечали отказом. А почему? Но в сторону, нам лишь нужны его мозги, гибкость и живость ума, его сомнение и противоречие. «Твои соленые слезы, кислые мины, душные речи – весь этот бред». Да мне просто хорошо с ней и все тут и не надо так задумываться.

29.09.02                       

«Сами они были неудачниками, следовательно, учителями. Сандрар ясно показал, что есть только один учитель, образец для подражания, и это сама жизнь». Сэр Генри Миллер со своей книгой «Книги в моей жизни». Я вечерний: «Я люблю тебя носом, я люблю тебя глазами, я люблю тебя ушами, я люблю тебя губами, я люблю тебя руками, я люблю тебя сердцем, я люблю тебя перцем…» Потом я уже ночной в 1.32 по местному времени: «Здравствуй, согрей меня! Спи… спи… ух… ух…» И она отвечает! – «Мяу мяу». Давно я так про себя не смеялся – откровенно, чисто, искренне и задушевно. Смеялся про себя, потому что в доме все спали, да не про себя и не получилось бы, наверное. Она спросила меня сегодня, пишу ли я что-нибудь еще. Я ответил, что да, пишу, и вчера вот написал тоже, хочешь почитать? Она сказала, что нет и вот почему. Прежде всего, своим дневником я показал ей, кто она есть на самом деле. И вот теперь она боится узнать о себе еще что-то новое, то, что не может уйти от моего всевидящего орлиного ока. Это я показал ей, что она и кто она. После прочтения первых 20 страниц повествования, она сильно изменила свое отношение как ко мне, так и к себе. Получается так, что с моей подачи, она многое узнала и переосмыслила в себе и о себе. Странно, почему она боится узнать еще что-то, ведь больно уже не будет. А она узнает непременно, просто обязана узнать… Когда будет год, а будет это 12 ноября, я скреплю страницы этого дневника двумя скрепками, подпишусь своим привычным псевдонимом и дам его кому-то почитать. Вот только кому? Либо это должен быть абсолютно незнакомый человек, вырванный из уличной толчеи, либо самый близкий человек. Так, кто там у нас из друзей выжил после чистки? Да, не густо, не густо. Но есть один, есть, он не может не есть. Что ж, доверим ему свое творение на растерзание. «Как есть два типа человеческого познания, два рода мудрости, две традиции и два разряда во всем, так есть – мы поняли это еще в мальчишеские годы – и два вида обучения: один из них мы обнаружили сами и силились сберечь, никому не открывая своей тайны, а второму подчинялись в школе, что превращало нас не только в дураков и неудачников, но также в людей дьявольски лицемерных и развращенных» Снова господин Миллер со своими книгами. Я уже утренний на следующее утро: «Я люблю тебя еще мозгами, но меньше всего J»

02.10.02

«Шопенгауэр заметил, что человек, строго рассуждая, должен исчислять время своего существования с того момента, когда его отец и мать полюбили друг друга. Но это неверно. В идеальном случае, рождение человека нужно считать с того момента, когда женщина впервые увидела или услышала только голос мужчины, будущего отца её ребёнка». О. Вейнингер «Пол и характер» Уже в который раз замечаю – при походе в туалет по большому – на туалетной бумаге кровь. Вот он какой – кризис среднего возраста! По нашему, по-бразильски! Скоро у нее дома будет комп. Она говорит, что он покупается для того, чтобы писать мне письма. Итак, мы начинаем с ней переписку – я думаю, это будет новый этап, только вот название для него я еще не придумал. Оно придет само. То, что она хочет писать мне письма, говорит о том, что ей есть еще, о чем мне сказать и о многом. Я сразу предупредил ее об одной вещи: так как я в verbale отличаюсь от того, который пишет, то просьба ни на что не обижаться и непременно продолжать переписку. ОК? Она сказала – ОК. Вспомнили начало (а оно было), ведь скоро год как мы… встречаемся (неподходящее слово). Вот, что она думала обо мне в том самом начале: воспитанный до мозга костей пай-мальчик, стеснительный, порядочный, скромный и все такое прочее. И кем же я в действительности оказался? «Четверо других обладают членами длиной от 9 до 11 дюймов, а в обхвате от 7 с половинкой четверти – между 25 и 30 годами». Старый и злой де Сад. Я по утряни: «Доброе утро, мои непоказанные зубки!» - «Доб Ут! :-)» У Марго прорезался второй зуб – ура! Перед этим – вечером предыдущего дня – она битых дня часа капризничала, не могла уснуть. Моя бусинка! Мы уже подумали, что сглаз и даже поняли кто. Вчерашняя дневная: «Если я тебя не поцелую – я умру!» - «Что ж, я не дам тебе умереть» Вечером мы встречаемся и она меня целует. Ну, целую-то и обнимаю по большей части я. Просто она по-другому на сегодняшний день соскучилась. И не обязательно бросаться на шею. Иногда ей хочется просто посадить меня напротив себя и просто смотреть. Вот так.

03.10.02

«Позвони и я буду ждать, я буду знать, кому из нас верить…» Zемфира Рамазанова. «Это и есть физиологическая эрекция, над которой воля не властна» Снова Вейнингер. Итак, мы начинаем: мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок. Еще одна тенденция, если можно так назвать то, что вы сейчас прочтете. Она перестала, как только утром проснется, отсылать мне утренние «добрые» приветствия-пожелания. Так классно было прочитать их днем или вечером того или следующего дня, датированное 5:58 или 6:12, оно было по постельному теплое и по-женски ласковое. Но и его нет теперь – принимаем и это. И вот теперь я начинаю ревновать ее к компу. Сначала мы договорились о встрече, а потом она сказала, что не получится, так как привозят комп и во мне что-то щелкнуло. Сколько раз я сам себе повторял, что уж никак не ревность может так завладеть мной – ан нет. Я не ревную ее почему-то к Нику. Сначала был чуть ли не кожаный диванчик, теперь вот комп. Так глупо. А может все из-за того, что я просто не поцеловал и не обнял ее сегодня. И вот она вечерняя: «Вау! Он такой классный! Я так хочу побыстрее подключиться к интернету! Я люблю тебя!» Что я могу на все это ответить? – Мне слишком одиноко и грустно, чтобы выдавить из себя хоть слово. И что же я решил – не отвечать вечером и утром не здороваться? Маладец!!! (комп – мой нежный и чувствительный комп – выдал авто замену слову маладец – Малаец). Просто супер! Нет слов. И откуда во мне это? Может все идет оттого, что нам катастрофически и глобально не хватает общения, общества друг друга, нахождения друг возле друга. Этот жалкий час после работы, только дразнится, но без него ведь тоже нельзя, без него еще хуже, вот как сейчас. Опять Вейнингер: «Действительное же различие заключается в том, что половое влечение у мужчины – временами прорывающийся зуд, а у женщины – постоянное щекотание».

10.10.02

Приехала mutti. День четвертый – полет нормальный. Я все время к ней присматриваюсь, а то и просто смотрю прямо в глаза – на чьей же она стороне. На стороне Яны – как стороне всего женского и такого близкого душе и сердцу женского рода, или на моей – стороне ее сына, так сказать кровинушки? И она как бы не на чьей – то посередине, то вовсе в стороне. И даже когда мама здесь, я не могу сдерживаться, чтобы не видеть её. А еще мама сказала, что мол да, я увидела в этот приезд, какие-то отрицательные черты в Яне. Но не в чертах дело, будь они хоть трижды отрицательными. Mutter осталась той же, которой до всего есть дело, которую слишком многое задевает, которая во всем хочет навести свой порядок. Никогда еще в этом доме, так много раз ко дню не произносилось слово «папа» - всё это делает моя мама, когда у нее Марго на руках. От такого папиного обилия-изобилия даже Клару передергивает… <…>. Приехал домой весь в слезах и в губной помаде – тобто, с перепачканным полувером. Так, - говорит мама, - и что же ты читаешь? Первые три книги, лежащие в стопке, говорят ей, наверное, обо всем. Это «Пол и характер» О. Вовенарга, «120 дней Содома» маркиза де Сада и «Плексус» Генри Миллера. Говорят скорее картинки на обложках, а не сами названия, и уж тем более не авторы… Я написал ей уже два письма и хочу неминуемо засесть за третье. А она все никак не разродится тем, ради чего покупался комп (так, во всяком случае, она говорила). Мне даже уже и не так интересно получить от нее это первое вожделенное письмо. Она боится что ли не ударить лицом в грязь. Хотя говорит, что ей сложно записать свои мысли. Она не может за ними угнаться. Как только она запишет что-нибудь, следующее за ним по цепочке, тут же исчезает бесследно. И я люблю ее за это. Я попросил ее отправить мне хотя бы два предложения. Я очень просил, и она сказала, что хорошо, хотя не уверен, что после прочтения моего второго письма, она мне что-то отошлет. Наш вечерний отныне ритуал – это чай с наполеошей на капоте или багажнике моей машины. Она еще раз сказала мне, что ей нравится как я кормлю ее. Сегодня она была как никогда близка мне, может из-за того, что была в предгриппозном состоянии и старательно удерживалась от поцелуев в губы. А может из-за того, что была растрепана в волосах, в кроссовках, в стретч-джинсах и олимпийке с капюшоном поверх куртки и написала утром на мое: «Ты тепло оделась, девочка моя?» - «За-за-замерзла!» Кроме того, что мне нравится кормить ее, мне еще нравится согревать ее – своим телом и своей машиной. Может оттого, что согреваясь, она начинает обволакивать меня собой, входить в территориальные воды моих клеток и вытеснять оттуда инородные тельца, набившиеся за день. Руки она сразу – как только усядется – засовывает мне под попу и они быстро отходят, оставляя на себе отпечаток моих джинс и седалищного чехла. Вот вам на сегодня.

© Woldemar 26.09-10.10.2002 All rights reserved.