15.11.01
Прилив жертвенных и не по сезону теплых чувств. Практически кострища. В таких случаях целуются женские пятки, массируются ягодицы, чуть ли не засос с проглотом. Стоит произойти какому-то маленькому событию – скажем повышению температуры – и все. Неприступные на первый взгляд бастионы дают трещины, и кирпичи сами начинают вываливаться из стен. Может спасти какая-нибудь смоктулька, а может и не спасти. И все-таки я думаю, что слишком строго к ним нельзя относиться. Они же слабее нас. Хоть и кажутся иногда сильнее. Когда ноги не дышат из-за синтетических носков, это тоже плохо – прерывается связь с землей-матушкой. И почему мы любим издеваться над теми, кто реально слабее нас и мы это знаем? Это от нашей слабости, выдаваемой за сильность. И все-таки, пока я ничего не понимаю. Силюсь понять, но все равно возвращаюсь к одному и тому же месту. Что же женщина хочет? Или она просто ждет, когда от нее что-то захотят или ее захотят. Так хотим же – прямым текстом и большими буквами. Как говорит одна знакомая другой моей знакомой: «Лучше сделать и потом жалеть, чем не сделать и потом тоже жалеть». Больше в этом женского, я думаю. Любимый человек заболевает – это плохо. Это стало ясно вчера, это подтвердилось сегодня. Мне предоставляется почетное право отвезти ее домой сегодня вечером после работы. Прежде я хотел завести обширную беседу с самим собой о любви к моим любимым. Сейчас не знаю. Чувства более заботливые, чем любвеобильные... Через какое-то время. Мощная врезка из «Сексуса»: «Ей нужны были коленки, на которых можно сидеть в полумраке, мужской член, таинственно проникающий в нее, невнятные слова, бормотания, в которых спрятаны ее запретные, невыразимые желания». Я чувствую, что, наверное, уже хочу поцеловать ее. В губы, конечно, куда же еще. Ну, есть места, есть. Нежно без засоса, без проглота. Чтобы на губах осталось ничем не смываемое ощущение беспризорной безнаказанности. Она попробовала за мной поухаживать. Даже положила мне в чай полторы ложечки сахару, еле дрожащей рукой. Да, она готова к поцелую и давно. А я готов? Сегодня она говорила больше, чем слушала. Это хорошо. Это она, прежде всего, для себя говорит – пусть спустит малёха. Ей есть еще о чем мне и только мне сказать. Остается только ждать. Ей становится легче. А то, что ей тяжело, я вижу. Уже смирилась с мыслью, что надо без лишних вопросов принимать то, что дают. «Самоубийство отложим назавтра». Есть ради кого жить. Как в «Дон Жуан де Марко»: «Ради чего стоит жить и ради чего стоит умереть». Ради одного и того же, догадываетесь? Продумываю не мучительно варианты. Побольше спонтанности, незапланированности, импровизации, наскоков и перескоков. И чистой воды. И только не надо, чтоб что-то приснилось – только все испортится, неправильно подумается, неверно истолкуется. И больше ничего. Переписал в прошлом дне уже лишние 10 минут. Следующий день уже имеем.
Прилив жертвенных и не по сезону теплых чувств. Практически кострища. В таких случаях целуются женские пятки, массируются ягодицы, чуть ли не засос с проглотом. Стоит произойти какому-то маленькому событию – скажем повышению температуры – и все. Неприступные на первый взгляд бастионы дают трещины, и кирпичи сами начинают вываливаться из стен. Может спасти какая-нибудь смоктулька, а может и не спасти. И все-таки я думаю, что слишком строго к ним нельзя относиться. Они же слабее нас. Хоть и кажутся иногда сильнее. Когда ноги не дышат из-за синтетических носков, это тоже плохо – прерывается связь с землей-матушкой. И почему мы любим издеваться над теми, кто реально слабее нас и мы это знаем? Это от нашей слабости, выдаваемой за сильность. И все-таки, пока я ничего не понимаю. Силюсь понять, но все равно возвращаюсь к одному и тому же месту. Что же женщина хочет? Или она просто ждет, когда от нее что-то захотят или ее захотят. Так хотим же – прямым текстом и большими буквами. Как говорит одна знакомая другой моей знакомой: «Лучше сделать и потом жалеть, чем не сделать и потом тоже жалеть». Больше в этом женского, я думаю. Любимый человек заболевает – это плохо. Это стало ясно вчера, это подтвердилось сегодня. Мне предоставляется почетное право отвезти ее домой сегодня вечером после работы. Прежде я хотел завести обширную беседу с самим собой о любви к моим любимым. Сейчас не знаю. Чувства более заботливые, чем любвеобильные... Через какое-то время. Мощная врезка из «Сексуса»: «Ей нужны были коленки, на которых можно сидеть в полумраке, мужской член, таинственно проникающий в нее, невнятные слова, бормотания, в которых спрятаны ее запретные, невыразимые желания». Я чувствую, что, наверное, уже хочу поцеловать ее. В губы, конечно, куда же еще. Ну, есть места, есть. Нежно без засоса, без проглота. Чтобы на губах осталось ничем не смываемое ощущение беспризорной безнаказанности. Она попробовала за мной поухаживать. Даже положила мне в чай полторы ложечки сахару, еле дрожащей рукой. Да, она готова к поцелую и давно. А я готов? Сегодня она говорила больше, чем слушала. Это хорошо. Это она, прежде всего, для себя говорит – пусть спустит малёха. Ей есть еще о чем мне и только мне сказать. Остается только ждать. Ей становится легче. А то, что ей тяжело, я вижу. Уже смирилась с мыслью, что надо без лишних вопросов принимать то, что дают. «Самоубийство отложим назавтра». Есть ради кого жить. Как в «Дон Жуан де Марко»: «Ради чего стоит жить и ради чего стоит умереть». Ради одного и того же, догадываетесь? Продумываю не мучительно варианты. Побольше спонтанности, незапланированности, импровизации, наскоков и перескоков. И чистой воды. И только не надо, чтоб что-то приснилось – только все испортится, неправильно подумается, неверно истолкуется. И больше ничего. Переписал в прошлом дне уже лишние 10 минут. Следующий день уже имеем.
© Woldemar 15.11.2001 All rights reserved.
Комментариев нет:
Отправить комментарий